ТАМАРА ГРИГОРЬЕВНА БЕЛОВА – НЕИЗВЕСТНОЕ ИЗВЕСТНОЕ ИМЯ.
В воскресный день 16 октября 2011 года раздаётся телефонный звонок в моём доме. Звонил из Москвы Юрий Михайлович Рождественский. Обо мне сказала ему Людмила Павловна Овчинникова и дала мой телефон. Он мне пояснил, что в августе 1942 года их семья пряталась в подвалах универмага города Сталинграда. И ещё, он мне сказал: «Я родной племянник Тамары Григорьевны Беловой». Обещал выслать мне свою книгу. Вот это подарок, так подарок! 18 октября 2011 года позвонил мне Саша Никитин и сообщил, что на мой почтовый ящик уже всё из Москвы пришло. Но позвольте всё объяснить по порядку: кто есть кто, и что это я получила. Александр Викторович Никитин помогает мне со своими друзьями, чтобы в Интернет уходил мой материал. Они уже создали три моих сайта. Саша же заведует и моей почтой, потому что у меня Интернета нет, да я и не умею им пользоваться. Мы все – соратники и единомышленники по удалению белых пятен в истории войны и в судьбах солдат. Спасибо друзьям за помощь. С Людмилой Павловной Овчинниковой довольно давно в 2005 году познакомилась при её очередном приезде в Город - Герой Волгоград. Ей обо мне сказали в музее Истории завода «Красный Октябрь». О её приезде тогда мне также сообщили из этого музея. Решили встретиться на квартире моего друга в центре города. Вот тогда она, отведав чая с блинками, побеседовав с нами, нас обеих напутствовала издать свои работы. Мне сказала просто: «Дэя, пиши о детях. О героях пишут много». Вот тогда я решилась и с помощью Олега Николаевича Казакова (вместе учились в политехе) издала свою первую книгу «Сколько приняли мук» (2006). Позже в 2007 году она вошла, как часть книги во вторую мою работу «Память и боль людская». Мой друг также услышал её совет, когда она посмотрела его только одну рукопись из готовых пяти: «Издайте книгу. Это же у вас целый научный труд». За моей книгой помогла тем же путём полковнику Прокофию Пантелеймоновичу Кохан издать его книгу «Они создали «Качу». Так Людмила Павловна благословила нас на смелый шаг - издать первые книги. В этом году я услышала по радио об её приезде, и вновь помог мне музей Истории «Красного Октября». С Людмилой Павловной созвонились и даже встретились у панорамы «Сталинградская битва». Побеседовали, день был чудесный, осенний. Оказались общие темы и знакомые. Первое письмо по Интернет пришло 18 октября 2011 года в 2 часа 15 минут:
«Дэя Григорьевна, здравствуйте! Пишет Вам 79-летний москвич Юрий Михайлович Рождественский, а 23 августа 1942 года – житель Сталинграда. В то время мне было 10 лет, но детская память чётко сделала зарубки тех страшных дней».
Второе письмо пришло также 18 октября 2011 года в 3 часа 49 минут. Юрий Михайлович сообщил мне, что файл части своей книги, рассказывающий о Сталинграде, он мне выслал по Интернет. Мы с Сашей Никитиным живём в разных концах города, довольно далеко друг от друга. 27 октября 2011 года он смог приехал ко мне и перенёс в мой компьютер текст книги Рождественского. 30 октября 2011 года (воскресенье) моя внучка Анастасия Романова смогла помочь, чтобы мне было удобно поработать с книгой. 31 октября 2011 года с 7 часов утра я села читать книгу. Спасибо Юрий Михайлович за такой бесценный подарок. Спасибо всем, кто помогал, чтобы я могла теперь спокойно работать над темой «Тамара Белова». В 2006 году Юрий Михайлович написал для семьи, для своих потомков книгу «Что я увидел. Детство». В 2011 году он из неё выбрал события по Сталинграду и сделал отдельной книгой «Сталинград. 23 августа 1942 года». Но вернусь к первому письму Рождественского:
«…Электронный вариант книги я передал в региональную общественную организацию «Дети военного Сталинграда» в г. Москве при встрече с её председателем Усачёвым Борисом Васильевичем, который подарил мне бесценную уникальную книгу «Воспоминания детей военного Сталинграда», за что я ему очень благодарен».
Далее он пишет, как по приезде после войны в Город - Герой Волгоград не смог найти своего дома, где жили в Сталинграде, не может и сейчас найти карту военных лет, посмотреть, где же был их дом. «…В моей книге изложены события, связанные с нами и с Тамарой до того момента, когда бомбардировка 23 августа разлучила нас. Хотелось бы узнать о событиях, связанных с ней после нашей разлуки и официальные события её гибели. По этому поводу Усачёв Б. В. посоветовал мне обратиться к Овчинниковой Людмиле Павловне. Она же мне и посоветовала обратиться к Вам. После чего мы с Вами говорили по телефону. В Интернет я нашёл Ваш сайт, и теперь я знаю, кто Вы. Спасибо Вам огромное за Вашу бесценную деятельность. Надеюсь Вы поможете мне узнать о Тамаре больше того, что я знаю. Это первое письмо. Во втором письме перешлю файл моей книги.
С уважением. ЮМР».
Когда я работала по большому поиску имён воинов, покоящихся в пяти безымянных могилах Города-Героя Волгограда, то туда входила и могила братская на площади Павших Борцов. Однажды работала в ЦДНИВО по теме партизанского движения и в книге встретила портрет с подписью «Тамара Белова». Это было давно, где-то в 2006 году, но имя Тамара Белова я помню всегда и оно мне очень дорого. Позвольте привести выдержки из моей книги «Память и боль людская» (Волгоград, 2007, с. 349):
«…Это миловидное, с лёгкой улыбкой девичье лицо я увидела впервые, когда работала в архиве. Тамара Григорьевна Белова была разведчицей УНКВД по Сталинградской области. Вот только один документ: «23 августа 1942 года в момент налёта вражеской авиации комсомольцы Ерманского штаба МПВО приняли активное участие в наведении порядка. Только за пять дней налёта вражеской авиации они оказали помощь двумстам пострадавшим. Секретарь комсомольской организации штаба МПВО Клара Каменева, её заместитель Тамара Белова, комсомолка Саленко вели себя исключительно стойко и отважно. Каменева в один день (23 августа) спасла 89 раненых. Тамара Белова, охваченная пламенем, услышав голоса о помощи, устремилась на зов заваленного в обломках тяжело раненого комиссара и вынесла его из огня». В воспоминаниях К. С. Богдановой, командира медико-санитарного взвода штаба МПВО Ерманского района, читаю: «Тамара Белова похоронена в братской могиле на площади Павших Борцов. Погибла при выполнении спецзадания 6 декабря 1942 года». По другим источникам нашла, что Тамара Григорьевна Белова погибла 07.11.1942. Я попросила и мне сделали хорошую ксерокопию той страницы книги, где была фотография Тамары Беловой. Её можем увидеть в моей книге на с. 351 с подписью: «Т. Г. Белова, разведчица по Сталинградской области. 1942 г.». Надеюсь и постараюсь найти по книгам, музеям, архивам сведения о судьбе Тамары Григорьевны Беловой. А вот книга Юрия Михайловича Рождественского поможет мне рассказать о судьбе Тамары Беловой, как знают и помнят её родные люди. Надеюсь, что мы с Юрием Михайловичем будем сотрудничать в этом поиске. Свой рассказ ЮМР (мне понравилась в письме его короткое с юмором имя – ЮМР) начал с города Самбор. Его книга очень интересна, так как очевидец пишет много того, что он видел сам своими глазами. Сейчас многого из того, что описывает ЮМР, уже нет. Почитайте его книгу, не прогадаете. Рассказывает Юрий Михайлович Рождественский: «У Беловых Григория Степановича и Пелагеи Кирилловны все дети родились в городе Иркутске. Их большая семья занималась сложением различных печей. Промысел печников ценился не только в городе. После Октябрьской революции большая часть родственников, в том числе и семья Беловых, мигрировали в Москву. Жили в двух проходных комнатах с соседями в полуподвальной квартире 4-этажного дома на улице Дурова. Григорий Степанович работал печником: складывал большие промышленные печи на заводах, заводские трубы. Заработок был хороший. Пелагея Кирилловна занималась домашним хозяйством и воспитывала 4-х детей: Степана, Лиду, Александра и Тамару. Трое детей Беловых погибли в Великую Отечественную войну. Лида (1912 г.р.) в Москве вышла замуж. Её муж Михаил Дмитриевич Рождественский (1902 г.р.) родился в Серебряных прудах Московской области. Закончив строительный техникум, строил метро. В 1934 г. он был призван на кадровую службу в Красную Армию. Место назначения его службы было Дальний Восток, в инженерных войсках, строительство фортификационных сооружений. Юра у них родился в Москве, дочка Вера в Хабаровске, в Куйбышевке Дальневосточной (ныне Белогорск) родился ещё один сынишка Володя. В марте 1941 года воинскую часть срочно переводят на западную границу в город Самбор. Очевидно, обстановка 41-го года заставляла стягивать войска к западным границам. Лидия Григорьевна с тремя детьми уехала в Москву к деду Белову. В Москве Юра закончил четвёртую четверть 1-го класса. Тамара закончила десять классов. В конце мая семья поехала из Москвы к отцу в Самбор. Тамара поехала с ними погостить». Их семья жила в городе Самбор. Домик стоял на взгорке на окраине города. Узкая речушка, поля и лес. До границы 40 км. За границей Польша, уже оккупированная фашистами. Всё это мальчиком Юра видел из окна своего дома: «…Польские ребята, сверстники Тамары, крадучись бросали нам в окно букеты сирени катали меня на раме велосипеда. Всё было хорошо, но жить нам там пришлось меньше месяца, началась Великая Отечественная Война».
Первый день войны, да еще недалеко от границы: «22 июня мы проснулись в 4 часа от необычных звуков канонады в стороне границы. Выглянули в окно, послушали гул канонады и легли опять спать, отец всех успокоил, предположив, что очевидно начались учебные маневры. Дальше под непрерывный гул уснуть не удавалось, но через некоторое время наступила тишина, обеспечив продолжение сна. В 7 часов с нижней дороги услышали шум от колёс движущихся множества конских телег. Раздвинув занавески окон, увидели вереницу конных упряжек, на телегах которых лежали и сидели красноармейцы, перевязанные бинтами в разных местах тела, причём у многих сквозь бинты проступала и видна была кровь. Кто-то из домашних сказал, что бинты и кровь хорошо выполненный камуфляж. Да, мы не верили, что началась война». Семья позавтракала, и Юра выбежал погулять: «…Я вышел во двор и увидел низко летящий самолёт с крестами на крыльях. Быстро вскинув руки с мнимой винтовкой, я как бы прицелился в него. Из дома выбежала хозяйка и за руку втащила меня в дверной проём, бормоча на ломанном польско-русском языке, что так делать нельзя, что это опасно». Семья собиралась в гости к друзьям на пельмени. За отцом пришёл красноармеец с винтовкой, посыльный из части и он немедленно ушёл в часть. Семье же сказал, чтобы шли к Заборским. Дядя Веня Заборский был сослуживцем и другом отца: «…Заборские жили в противоположном районе. Идти нужно было через центр города, мимо расположения части, где служил отец. Подойдя к шоссе, видимо пересекавшему город с востока на запад, мы увидели вереницу войск и военной техники движущихся в сторону границы. Шеренги строя красноармейцев, рычащих танков и машин с прицепами пушек, повозок с конными упряжками двигались настолько плотно, что напоминали большую зелёную гусеницу. Мы с трудом перешли шоссе на другую сторону. Проходя расположение воинской части, в штабе мы повстречались с отцом и дядей Веней. Они сказали, что произошло нарушение границы со стороны Германии, но обед не отменяется, и приказали нам следовать дальше к тёте Жене Заборской. Город небольшой, городского общественного транспорта нет, все опять двинулись пешком, за исключением маленького трёхлетнего Володи и меня. Володю мама по очереди с Тамарой несли на руках, а я поехал на детском двухколёсном велосипеде. Дядя Веня поручил мне Светкин велосипед доставить к ним домой. (Света – дочь Заборских. – Д. В.).
…Тётя Женя и Света ждали нас. Они сибиряки из Новосибирска и пригласили нас на обед с сибирскими пельменями. Дядя Веня и отец недолго задержались. Сибирские пельмени, конечно, были с водочкой. Из их разговоров я понял, что на время придётся уехать, что, может быть, и их часть должна отступить. Но они совершенно искренне говорили, что это ненадолго, поэтому много вещей брать не нужно, а вещи оставляемых спрятать за печку или в подвал. До сих пор удивляюсь, как им в такой момент удалось отлучиться на обед из части. Очевидно, ещё не доходило до сознания всех, что это война всерьёз и надолго». Юре было разрешено погулять и покататься на Светином велосипеде. 23 июня отец пошёл в часть, а в полдень пришёл красноармеец с винтовкой и сообщил, что нужно собрать срочно вещи и прибыть в штаб воинской части. «Помню, как мама и Тамара были встревожены и растеряны, как стали быстро и суматошно собирать необходимые вещи. С чемоданами и тюками, что могли унести с собой, мама, Тамара, я (9 лет), Вера (4 года), Володя (3 года) явились в штаб. Там было уже много женщин и детей из семей командиров части. Через некоторое время нас всех собравшихся погрузили на открытые грузовики и отвезли на вокзал. В небе появились немецкие самолёты с крестами, но не бомбили и не стреляли. На платформе шумно, напряжённо и тревожно. Наконец появился состав товарных вагонов теплушек. Платформа загудела от многочисленных криков, колыхнулась, все приготовились к посадке. Как только вагоны остановились, начался абордажный штурм, все вламывались в открытые проёмы вагонов с душераздирающими криками и в совершеннейшем беспорядке. Вагоны заполнялись быстро и до отказа плотно, там вряд ли можно было сесть. Так как мы приехали позже всех, кто был уже там, и расположились не в первых рядах от края платформы со стороны рельсов, то в первый состав эшелона эвакуированных мы не попали. Не смогли попасть все наши семьи во второй и третий составы». Каким-то образом смогли передать в часть, что семьи не могут уехать: «Прошло немного времени, и вдруг я увидел отца, шагающего впереди строя двенадцати красноармейцев с винтовками, висевшими на ремнях на плече. Помню, они шли строем по два человека, а шеренгу из шести человек я смог сосчитать. К четвёртой подаче состава, красноармейцы встали, так что сделали для нас коридор до открытого проема двери товарного вагона и пропустили нас. По этому коридору мы с вещами загружались в вагон бегом. После нашего забега вагон быстро заполнился людьми. Стоял крик, шум, перебранка. Так как мы, дети, забежали в вагон первыми, то успели расположиться на нарах наверху. Я, Вера, Володя, Света заняли место на нарах у окна. На нарах можно только лежать и сидеть. Вниз спуститься невозможно, там места не было. Мама как-то, почти по головам, пробралась к открытой двери, я, Вера и Володя высунули головы в окно. Отец стоял на перроне и успокаивал маму, шутил, смеялся, говорил, что всё это ненадолго и что в конце войны привезёт усы Гитлера. В 1945 году он приехал в Москву в отпуск из города Магдебурга в Германии. На его лице под носом были усы как у Гитлера, которые он носил всю жизнь». Так отец смог их проводить. Он махал им рукой, но никто не знал, что «впереди были четыре года разлуки, потерь близких, скитаний, лишений, страхов и голода. Страх испытали в первую же ночь. Наш длинный состав товарных вагонов с беженцами прибыл вечером на станцию Перемышль. Позже сопровождающий нас начальник состава рассказал, что город заняли немцы, а наши бойцы обороняли железнодорожные пути и станцию, чтобы пропускать составы с беженцами. Это была их боевая задача. Днём была война и бои за станцию, а ночью в начале войны немцы ложились спать, война прекращалась. Выходит, нам крупно повезло, вряд ли наши красноармейцы смогли долго удерживать станцию. Окажись наш состав чуть позже на этой станции, и мы могли бы попасть в плен». Что немцы в начале войны по ночам не воевали, а отдыхали, рассказывал потом отец: «Отправив семьи, 24 июня наши части оставили город Самбор. Им приказано было отступать. Днём они еле успевали убегать от наступающих немцев, так как их части были моторизованы на машинах и мотоциклах, а ночью, когда немец ложился спать, наши все равно бежали, стараясь за ночь как можно дальше оторваться. Как он рассказывал, ночью бежать легче, тихо и не жарко, а днём донимала немецкая авиация». А семьи друзей ехали в неизвестность: «Дальше мы ехали долго и довольно мирно без особых приключений. Ехали мы долго, целый июль месяц. Наш состав долго стоял на станциях, пропуская встречные поезда с военными грузами. Где-то в середине пути на одной из станций с нами расстались тётя Женя и Света Заборские. Они узнали, что через данную станцию проходят поезда на Новосибирск, откуда они родом и где живут все их родственники. Тётя Женя уговаривала маму поехать нам с ними в Новосибирск, но мама с Тамарой отказались, так как хотели приехать в Москву к нашим многочисленным родственникам. Уже, будучи в эвакуации в селе Горный Балыклей, тётя Женя в письме второй раз приглашала нас приехать к ним в Новосибирск. На второе приглашение мы согласились, собрались и даже приехали на пристань, но, как и в первый раз, чрезвычайная ситуация заставила нас отказаться от этой поездки. Оба отказа на приглашение тёти Жени - наши роковые ошибки. Если бы мы уехали в Новосибирск, Тамара не погибла бы в Сталинграде. Через месяц, где-то в конце июля, наш состав прибыл в Сталинград. Город открылся неожиданно. Состав катился по рельсам в степи, потом поворот направо сквозь ложбину холма и вдруг прекрасный вид на город внизу, широкую реку и бескрайные просторы за рекой. Город располагался довольно узкой полосой вдоль Волги на несколько километров. Прекрасная панорама города стала возможной оттого, что степи расположены благодаря рельефу выше места расположения города, и поезд с холма медленно снижался к станции и вокзалу».